На подконтрольной украинской власти части Донецкой области по состоянию на 1 июля выявили 555 заболевших COVID-19. Среди них и Татьяна, которая недавно оправилась от коронавирусной болезни. До своего заражения она считала, что правительство и журналисты «нагнетают ситуацию». Она не хочет привлекать к себе лишнего внимания, ведь работает в медицине. Поэтому на условиях анонимности «Вільному радіо» рассказала о своем опыте в качестве пациента.
– Я не верила в эту пандемию, думала, что просто нагоняют панику на людей. И говорила, что пока сама лично не столкнусь с этим, я в это не поверю. Новости смотрела, читала сводки. И, конечно, цифры эти все пугали с одной стороны, а с другой – я не верила, что это действительно правда. Мое мнение коллеги не разделяли, они очень осторожны.
Заражение
Как говорится, если бы знал, где упадешь, соломки бы подстелил. Все мы ходим по супермаркетам; хотя и в масках, и перчатках, но мы не знаем, кто рядом с нами. Поэтому я с уверенностью не могу сказать, где именно заразилась.
На работе у меня, конечно, были контакты с больными COVID-19, но опасений заразиться у меня не было. У нас были средства защиты – маски, перчатки – все это мы всегда надевали. Маски меняем каждый час, перчатки обрабатываем после каждого больного. Щитки, очки – все это у нас есть.
Но мы не знали, что тот пациент был ПЦР-положительным (зараженным коронавирусом, – ред.), мы узнали об этом позже. После того как у него обнаружили коронавирус, нас всех обследовали: взяли ПЦР-мазки в тот же день. И на второй день по мне пришел положительный результат.
Болезнь
Когда мне сообщили о моем статусе, я была дома. А потом меня госпитализировали в инфекционное отделение. Паники у меня не было, это точно. И вопрос «почему я?» тоже не возникал. Просто так получилось, лечиться надо.
Сразу были переживания за свою семью, потому что я с ними всеми контактировала. У меня спросили, с кем я контактировал, я назвала своих родных. Больше я ни с кем не контактировал. Ну, конечно, на работе. Я считала своих контактных с того момента, как у меня взяли ПЦР – это было три человека (пожилые родители и малолетний ребенок). Их тоже на следующий день обследовали, пришли отрицательные результаты, тогда я вздохнула с облегчением.
Из симптомов – после сдачи ПЦР-теста у меня поднялась температура до 37,2, но за пару часов она стала нормальной.
За себя в тот момент я сильно не переживала – знала, что в надежных руках. Мои коллеги меня очень поддержали, очень помогли. Я благодарна им за то, что они не бросили меня в трудное время.
Лечение
В день госпитализации температура так же немного поднялась и нормализовалась. Высокой температуры у меня не было. Кашля у меня не было, мокрота начала отходить только после начала лечения. Дыхание было нормальным. То есть течение болезни у меня было легким.
Я принимала противовирусные препараты (ингаляции с лаферобионом), антибиотики, муколитики (лекарства, разжижающие и облегчающие отхождение мокроты из легких, – ред.). Еще мне кололи препараты, которые разжижают кровь. Насколько я знаю, это потому, что образуются тромбы, а разжижающие кровь препараты не дают им образовываться. Плаквенил тоже был, он в таблетках. Никаких изменений, побочных эффектов от него я не испытывала. Инфузий (капельницы, – ред.) у меня было только 100 мл в день, а остальное – внутривенные уколы.
В отделении есть аппараты искусственной вентиляции легких, аппараты Боброва (когда кислород подается через маску), кислородные концентраторы. Врачи, как в любом отделении, держали меня в курсе лечения, почти каждый день назначали анализы. Большинство кроватей там пустые, и хочется, чтобы они такими оставались всегда.
Компьютерная томография была обязательной. Первую КТ мне сделали в день госпитализации. Я не видела своих снимков, как это выглядело, но мне говорили, что там было несколько затемненных точек. Вторая КТ была с положительной динамикой.
Эта болезнь действительно развивается по-разному. Течение зависит от сопутствующих заболеваний и от возраста – считаю, это очень важно. У другого пациента, который тоже лечился одновременно со мной, ход был несколько тяжелее, а температура выше. Возможно, это потому, что после положительного ПЦР-теста он получал лечение дома, а меня сразу госпитализировали. Считаю, очень важно вовремя начать лечение, каждая минута на счету. У меня это все было вовремя, поэтому я «отделалась легким испугом».
Я не потратила ни одной гривны, больница полностью обеспечила всеми препаратами. Там я находилась 11 дней. Через 5 дней после госпитализации у меня взяли первый ПЦР-мазок (первый во время выздоровления, – ред.), и второй – на 8-й день. Оба были отрицательные. И в конце мая меня выписали домой. Еще 10 дней я лечилась у семейного врача. То есть я была на больничном 22 дня.
В отделении кормят три раза в день – завтрак, обед и ужин, но это макароны, суп и каша. Наесться можно, но иммунитет ослаблен, и нужно питаться усиленно, больше витаминов – фруктов, ягод, овощей. Передачи извне, конечно, разрешены, но в отделение никого не пропускают. Есть окошко, туда приносят продукты. Сотрудники, которые находятся в этом отделении, их забирают и приносят. То есть односторонняя связь с внешним миром: родных к тебе не пропускают, но продукты они передавать могут.
Физически убежать оттуда ты можешь, даже мыслей таких не должно быть. Ты должен думать не только о себе. У меня тоже возникали такие мысли, потому что сидеть в четырех стенах – это очень тяжело. Но надо думать о других, можешь кого-то еще заразить – зачем оно нужно, такой грех на душу брать.
С родными поддерживала связь через телефон и видеозвонки. Проводила время, просматривая фильмы, разгадывала кроссворды, книги читала – так 10 дней там пробежали очень быстро.
Люди
О том, что я заболела, знали мои коллеги и родственники. Кому надо, тем сказала; мне сочувствовали. Никто не отвернулся, наоборот – все поддерживали. Мои сотрудники очень сильно меня поддерживали, и ни разу не упрекнули в чем-то. Никаких недобрых слов или взглядов я не заметила. Они передавали мне еду все время, каждый день. Я очень-очень благодарна им. В этой ситуации может оказаться каждый, от этого никто не застрахован. И они все это прекрасно понимают. Если на моем месте был бы кто-то другой, я бы тоже не оставила в трудное время, тоже бы помогала.
После выписки
Из последствий болезни у меня – изменения в легких, но они обратимы. У меня на КТ есть какие-то затемнения, но они небольшие, и их немного. Я не опускаю руки.
Сейчас я чувствую себя удовлетворительно. Теперь я очень боюсь заразиться снова. Я почувствовала это. Я прошла «легким испугом». Но некоторые же люди умирают. На 100% никто не знает, есть ли у меня иммунитет или нет, потому что болезнь новая, не изучена.
Мой образ жизни не изменился: в людных местах я бываю мало – это только рынок и супермаркет. Там я постоянно в респираторе, в сумке – антисептик для рук.
Людям, которые скептически к этому относятся, я ничего сказать не могу. Они, как и я раньше, не поймут, пока сами с этим не столкнутся. Это может очень печально закончиться, поэтому лучше защитить себя, своих близких. Это действительно есть, и это очень серьезно.
С послаблением карантина надо быть бдительными, защищать самих себя, по-другому – никак. Это действительно страшно. Вот в Славянске вспышка сейчас большая. Мне кажется, что из-за этих послаблений – в этот момент эти вспышки и могут происходить, я так считаю. А как оно будет, не знаю. Дай бог, чтобы их вообще не было. Считаю, расслабляться не стоит, потому что никто не знает, что будет. Может быть все что угодно.
